Я помню, когда мне впервые стало стыдно. Вначале игровые автоматы, в которые играла моя мама, были даже забавными, с мерцающими огнями и приятными звуками. Однако в восемь лет во время похода по магазинам, я начала дергать маму за рукав, пойдем уже домой.
Она стояла у игрового автомата в каком-то трансе и говорила: «еще одна монета, еще одна и - ох, как близко это было к победе, мы не можем остановиться здесь и сейчас», а я переживала, что какой-то парень или учитель мог пройти мимо и увидеть нас.
Невидимый ребенок
В восемь лет я начала стремиться быть невидимкой. Я научилась ходить по полу поближе к мебели, потому что тогда пол скрипел меньше, чем если бы я ходила по середине комнаты. Я мало смотрела телевизор в гостиной, много читала и тихо играла в своей комнате. Я научилась пинать «клумбу для цветов» - это был мой ритуал по вечерам, когда мне было тревожно и хотелось плакать. Моя одинокая мать работала на двух работах. Так как деньги моего отца в основном уходили на выпивку, он не мог поддержать маму в заботе обо мне. Кроме того, мать также тратила деньги на азартные игры. Я хотела быть максимально шустрым и легким ребенком, чтобы не доставлять маме лишних хлопот.
Стремление быть невидимкой было очень тяжело для моей психики, поэтому я испытала первую паническую атаку уже в возрасте 10 лет.
Стремление быть невидимкой было очень тяжело для моей психики, поэтому я испытала первую паническую атаку уже в возрасте 10 лет. Сидя на экзамене по математике, я поняла, что не понимаю написанное на бумаге. Я сейчас говорю не только о самих заданиях, но и текстах задачи. Как будто финский был для меня совершенно чужим языком. Я резко почувствовала, что умираю. Было тяжело дышать, и стены словно падали на меня. Это было так, как если бы я была оторвана от своего собственного тела и была полностью отделена от реальности, хотя я все еще физически сидела на своем собственном месте среди других 20 студентов. Я по-прежнему хотела быть удобной ученицей и ничего не сказала учителю о своем плохом состоянии, я прикусила губу и сдала экзамен как смогла. В день озвучивания результатов учитель встал перед классом, и сказал: кто-то настолько идиот, что не смог выполнить даже простейшее сложение и вычитание. Я сидела на задней парте и держала свои результаты так, чтобы никто не мог увидеть мою оценку. Я была этой идиоткой и только что получила первую в жизни двойку. Учитель, очевидно, не увидел в этом внезапном падении моих оценок повода для беспокойства, позже он не упоминал об этом.
Я была домработницей, коллегой, терапевтом, финансовым консультантом - кем угодно, только не дочерью.
Нет поддержки со стороны взрослых
Я с честью пережила среднюю школу, несмотря на почти ежедневные панические атаки. Мне казалось, что я была одна наедине с трудной ситуацией моей мамы, поскольку родители развелись, а в нашей семье не было принято говорить о болезненных вещах. Я пошла в среднюю школу и примерно в то же время начала заботиться о финансах своей матери, потому что она не хотела учиться пользоваться онлайн-банком.
Я стала называть маму мамкой , потому что это не имело для меня такого же эмоционального заряда, слово МАМА. У меня не было ощущения, что у меня есть кто-то, кого можно назвать матерью. Я была домработницей, сослуживцем, терапевтом, финансовым консультантом - кем угодно, только не дочерью. У меня был свободный доступ к счётам мамки, и однажды утром я заметила что исчезла значительная сумма денег. Я видела куда; деньги ушли в на счет игрового автомата. У меня случилась еще одна паническая атака, на этот раз в разгар контрольной по географии. Однако на этот раз учитель осознал, возвращение пустого листа совсем не похоже на меня, и отреагировал на ситуацию. Он позвонил маме, которая сказала, что не знает, какой такой стресс меня беспокоит, и что пересдача наверняка пройдет лучше. Учитель никогда больше не обсуждал со мной лично этот вопрос.
Учась в старших классах, я не могла, или не осмеливалась говорить о том, какой на самом деле была моя жизнь. Но я чувствовала, что могу написать об этом, и думала, что у меня в этом сильный голос. Затем было разрешено написать одно сочинение на родном языке на любую тему. Я решила написать о боли своей жизни и написала правдивый текст о том, как мамка играла в игровые автоматы или была на работе, а я каждый день принимала сначала слабые обезболивающие, а затем и сильные таблетки, чтобы справляться с жизнью изо дня в день.
Учитель сказал мне, что мое эссе было тревожным и разрушительным, и что он не хочет больше никогда читать подобные вещи. Что я должна следить за тем, что пишу. Я ответила, хорошо, извините, я буду осторожна. Я вернулась к своим будням, которые просто на бумаге были тревожными и разрушающими для моего учителя. Я подумала - хорошо что ему не нужно быть на моем месте. На мой взгляд, учитель не выдержал бы и дня из того, что я выдерживала на протяжении уже шести лет.
Я вернулась к своим будням, которые просто на бумаге были тревожными и разрушающими для моего учителя.
Освобождение от мамки
Я получила довольно хорошие оценки при окончании школы. Было бы разумно подать заявку на программу подготовки учителя труда, но мамка сказала, что я ей нужна. Я оказалась в странной ситуации. С одной стороны, мне хотелось бы отсоединиться от мамки. С другой стороны, моя зависимость, о которой я тогда еще не подозревала, только усилилась в подростковом возрасте. Я была в такой ситуации что если бы мамка пожаловалась на холод и потребовала бы, чтобы я подожгла себя, чтобы согреться, я бы спросила: «Палками или зажигалкой?». В итоге я поступила в профессиональное училище, работника ресторана. Следующим летом я попыталась покончить жизнь самоубийством.
У меня было появилось сильное желание почувствовать запах человека, который впервые за много лет предложил мне помощь. Как он не понял, что у меня нет проблем?
Я не обратилась за лечением сразу после попытки самоубийства, все лето я продолжала работать. Вдобавок я убиралась по вечерам, помогала матери, чтобы заработать достаточно денег на жизнь. Или для игры матери. В конце концов, я, находясь в большой тревоге, позвонила в клинику А и спросила, могут ли они принудить человека к лечению. Сотрудник на другом конце провода прислушался к моему тревожному голосу и обнаружил, что, к сожалению, они не могут никого подвергнуть принудительному лечению. Вдобавок он предложил мне поговорить. У меня было действительно сильное желание почувствовать запах человека, который впервые за много лет предложил мне помощь. Как он не понял, что у меня нет проблем? Что у меня все в порядке, тогда когда мама перестает играть?
Однако я согласилась на предложенное время, потому что думала, что терять нечего. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было одно из лучших решений, которые я приняла в своей жизни. Там для меня начала вырисовываться картина того, как созависимость доминирует в моей жизни и как плохо со мной обращались последние 13 лет. На этих встречах также созрело решение подать заявление в Савонлинна, чтобы следующей весной учиться на учителя домоводства. Мама сказала, что я эгоистична, и пригрозила прекратить мои посещения клиники А, если я не останусь дома, чтобы поддержать ее.
Счет обнулен
Я попала на учебу в Савонлинну с первой попытки. Когда на экране компьютера появилось сообщение о зачислении, я должна была быть счастлива. Мечта, которой я жила восемь лет, наконец сбылась. Но я не была рада, нисколько. Вместо этого я была в ужасе. Мне пришлось пропускать приемы пищи, чтобы купить билеты на автобус стоимостью 10 евро, сначала попасть в Савонлинну для письменного экзамена, а затем для прохождения теста на профессиональную пригодность. Только тогда меня осенило, сколько обедов мне следует пропустить и от каких потребительских товаров я должна отказаться, чтобы получить деньги, потраченные на переезд и аренду.
В то время был открыт счет на мое имя, к которому у мамы также был доступ. Я пыталась избавиться от него много раз, но мама никогда не соглашалась, и банк сказал, что подписи обоих пользователей необходимы для расторжения контракта. Примерно через неделю после того, как я узнала о предстоящей учебе, мама пришла домой и выглядела очень взволнованно. В конце концов, она объявила, что проиграла деньги с моего счета. Я, наверное, никогда ни на кого не кричала так сильно, как в ту ночь на мать. Исполнение моей мечты было так близко, и ее воплощение в жизнь отложилось на многие годы вперед, и сделала это моя родная мать.
Мать тихо слушала, наконец встала и куда-то ушла, ничего не сказав. Наверное, еще немного поиграть, если остались деньги. Я осталась одна в пустой квартире, гадая, каким чудесным образом я справлюсь с этим беспорядком. Я сделала точные подсчеты того, сколько я могу есть в день - или смогу ли я вообще есть в некоторые дни - и сколько раз я смогу мыть волосы или чистить зубы в ближайшие месяцы, чтобы исправить дефицит бюджета и переехать в Савонлинну. Мама пыталась уговорить меня остаться в своем родном городе еще на год, чтобы поработать и собрать деньги. Что она больше никогда не будте так делать, и что с этого дня все будет хорошо. Я больше не верила ей и решила, что даже если мне придется нести свои вещи в Савонлинну или даже если мне придется жить под лодкой, я уеду. И я уехала.
Я не могла сосредоточиться на учебе, потому что тщетно искала среди знакомых пример излечившегося от игровой зависимости
В поисках собственной идентичности
Первый год был ужасен. Симптомы у нас с мамой были ужасными. Я думала, что человеку на самом деле не нужно питаться ничем, кроме лапши, и ела их на завтрак, обед и ужин. Я навязчиво копила деньги, на новый рецидив матери. Я не могла сосредоточиться на учебе, потому что тщетно искала среди знакомых пример излечившегося от зависимости. Помимо долгих дней учебы, я каждые выходные ездила в свой родной город, чтобы помочь маме в ее работе. Я работала семь дней в неделю, по восемь-десять часов в день - и я выгорела перед Рождеством.
Я понятия не имела, действительно ли я хочу быть учителем домоводства или мне просто нужно поехать домой, чтобы мыть туалеты. Тогда мама была бы счастливее. Я думала, может быть, я эгоистка что уехала тогда. Я понятия не имела, какова моя собственная личность, я была просто дочерью игромана в симбиозе с ее собственной матерью. Поиск лекарства от игровой зависимости сменился поиском собственной идентичности. Я часами проводила различные личностные тесты, потому что не могла определить себя. Я поняла, что не могу построить из себя цельного человека. Я решила сменить имя. Это немного помогло, так как я смогла хоть как-то начать с чистого листа. Однако мой внутренний мир остался прежним.
Весной первого года обучения мне посоветовали принять участие в тренинге для инструкторов по группе поддержке Pelirajat’on. Я впервые услышала о поддержке для зависимых от азартных игр, но решила прыгнуть прямо в сапоги инструктора. Образование и все сообщество дали мне - и до сих пор дают мне - действительно много средств и инструментов, чтобы общаться как с игрозависимой матерью, так и с моей созависимостью. Какое-то время все шло лучше.
От созависимости к перевозке грузов
Несмотря на хорошие моменты, пережитое в детстве чувство отсутствия элементарной безопасности снова напомнило о себе осенью, на третьем году обучения симптомами. Я обнаружила, что люблю проводить время на онлайн кирпуториях. Вещи оттуда можно было приобретать в счет кредита на учебу, поэтому финансовая ситуация не стала препятствием для покупок. Я накупила много всего - на несколько тысяч. Я глушила свое беспокойство, покупая вещи, которые мне не нужны, и через определенные промежутки времени отправляла их в пункт утилизации Fida, для того, чтобы купить еще.
В конце концов, по почте я получила счета от семи различных компаний по потребительскому кредитованию, и поняла, какими большими были суммы. Я начала задаваться вопросом, становлюсь ли я своей мамой, заказывая вещи вместо того, чтобы играть. Я избавилась от бесполезных блошиных покупок, но тревога никуда не делась. Вместо этого, она перешел в еду, и весной последнего года обучения я больше не могла есть что-либо, потому что боялась, что подавлюсь. Кандидатскую степень не удалось получить, я смогла закончить сопутствующие предметы к концу весеннего семестра 2018 года.
Я начала задаваться вопросом, становлюсь ли я своей мамой, заказывая вещи вместо того, чтобы играть.
Мама уговаривала меня вернуться обратно в мой родной город, чтобы я могла спокойно выздороветь. Я надеялась, что теперь мама, наконец, действительно станет для меня мамой. Теперь я должен быть тем, кто слаб и о ком заботятся. Однако очень скоро мама стала говорить, что я для нее обуза. Она спросила, хочу ли я, чтобы она снова начала играть. Конечно, я не хотела и также я не хотела быть обузой для нее или кого-то еще. Я приняла решение, что в течение этого месяца я хотя бы немного возьму под контроль свое беспокойство и не буду есть хотя бы один приличный обед в день, не опасаясь немедленной смерти, и я не вернусь к учебе. Вместо этого я хочу в могилу.
Не идеально, но хорошо
Я начала учебу в магистратуре осенью 2018 года. И получила степень бакалавра. Мама чувствовала, что у нас все в порядке, когда она больше не делает так, как пять или восемь лет назад. Я не уверена, но думаю, что наши отношения по-прежнему сложные. Я никогда не знала свою мать без зависимости от азартных игр, и я не знаю, как мне к ней относиться на данный момент. Я бы хотела, чтобы это мама была частью моей жизни в будущем, но я все еще немного осторожна.
Я никогда не знала свою мать без зависимости от азартных игр, и я не знаю, как мне к ней относиться на данный момент.
Но самое главное для меня - это то, что теперь у меня есть собственная личность. Я знаю, кто я и что мне нравится. Я также знаю, что мне не нравится и с чем я не хочу мириться в своих отношениях. У меня прекрасное хобби, отличные друзья и добрый парень. Я учусь в секторе, о котором давно мечтала и планирую подать на степень доктора после окончания учебы на мастера. Моя жизнь быть может, и не идеальна, но она хороша впервые за долгое время, и я твердо верю, что восьмилетняя маленькая девочка, пинающая клумбу, или подросток, принимающий обезболивающие таблетки, должны гордиться той женщиной, которую я сама вырастила.
Оригинал статьи читайте на сайте Pelirajat on
Yorumlar