Ольга столкнулась не только с тяжелым алкоголизмом и наркоманией своего сына, но и с собственной созависимостью, прошла трудный путь спасения ребенка и самой себя. Читайте полное интервью в статье. «Я всегда жила жизнью сына»
С самого рождения сына я старалась дать ему максимум любви, тепла и заботы. Контролировала каждый шаг, всегда была рядом.
Я сидела с ним за партой в первом классе. Всегда следила за его обучением, делала вместе с ним уроки.
В 11 лет сын впервые попробовал водку с друзьями. А уже будучи подростком, пристрастился к пиву. Но я продолжала его опекать и поддерживать, поэтому сын благополучно окончил школу и поступил в университет. А уже там начался настоящий ад. Сын попробовал популярные наркотики «соли» и начал регулярно заказывать их через интернет.
Но для меня он все еще был моим «маленьким мальчиком». И я должна была его спасти! Поэтому я переложила на себя всю ответственность за любые проблемы моего ребенка.
Когда у него началась тяжелая зависимость, я всеми силами пыталась избавить его от последствий. Искала «загулявшего» сына и отводила на занятия. Решала проблемы с пропусками пар и экзаменами. Обеспечивала, контролировала быт, раздавала долги.
Мне казалось, что мой сын — не такой наркоман, как все остальные. Он уникальный, особенный, очень способный — просто запутался. Я искренне считала, что в его зависимости виноваты внешние обстоятельства, влияние общества, а не он сам.
Комментарий из практики врача:
Это одно из самых распространенных когнитивных искажений — фундаментальная ошибка атрибуции. Нам всегда кажется, что проблемы окружающих — это результат их слабой морали, плохого характера, недостаточной силы воли. Вот просто они такие плохие и неправильные люди, сами виноваты. А наши проблемы, и проблемы наших близких — это всегда результат внешних обстоятельств, мы тут ни при чем.
Как-то раз я спросила сына, чего ему не хватает. Ведь я так для него стараюсь! Он одет, обут, красив, образован… А он говорит: «Мне неинтересно жить». И после всех моих жертв это было очень больно слышать…
«На самом дне»: попытки спасения
Я не сдавалась и делала все возможное, чтобы спасти сына. Отвозила в больницы под капельницы, отводила к психиатрам.
В отчаянии обращалась даже к нетрадиционным методам: ходила по экстрасенсам, гадалкам и бабкам, заставляла его пить «лечебные» отвары и настойки. Все безрезультатно, только денег стало меньше.
В какой-то момент я не выдержала и выгнала его из дома. Но каково мне было слушать его рассказы о жизни на улице! Как он спал в разрушенных домах с другими наркоманами и боялся, что крысы искусают ему лицо. Как начал есть еду с помойки… Конечно, мое сердце с этим не справилось, и мы продолжили жить вместе.
А дальше следующий удар — сын чуть не умер в реанимации. Оказалось, что все легкие у него наполнены какой-то жидкостью. Чудом откачали!
Но он не образумился, и снова горе — посадка в тюрьму. Полиция задержала его на улице, когда он был в невменяемом состоянии после приема спайсов. Он отсидел два года, а после выхода полгода не употреблял.
В тот момент я воспряла духом: казалось, что тюрьма спасла ему жизнь и «направила на правильный путь». Но сын снова вернулся к употреблению. Комментарий из практики врача:
Многие родственники говорят: в армию отправим, сами посадим, и он точно перестанет употреблять! Но любая химическая зависимость — прежде всего психосоциальное заболевание. Главные причины: разрушительные убеждения и поведенческие шаблоны, психологические травмы, неумение справляться со своими эмоциями. И от этого изоляция не спасает. Человек отсидит или отслужит свой срок, перетерпит. Но будет мечтать о новой дозе после выхода — потому что мышление не изменилось.
«Пусть лучше на моих руках умрет!»: страх отпустить сына
Я знала о реабилитационных центрах для зависимых, но слышала много пугающей информации: что там пациентов держат в рабстве, мучают, заставляют работать, не позволяют связаться с родственниками, дают лекарства, от которых человек становится «овощем». А главное — мне было невыносимо даже допустить, что незнакомые люди будут заботиться о сыне без моего участия! Как это так, потерять над ним контроль?
Я думала: «Пусть уж лучше у меня на руках умрет, чем у чужих людей».
«Я хотела его задушить»: поворотный момент
Однажды сын пропал, и я не могла с ним связаться. Обзвонила все морги и больницы по списку. А утром мне позвонили с телефона сына и сообщили, что его вещи нашли в соседнем городе. Я села в машину и поехала туда. Вела авто и понимала, что внутренне уже похоронила ребенка: мысленно представляла себе, как пройдут похороны, как он будет выглядеть.
А потом мне позвонили из полиции и сообщили, что сын у них. Мой ребенок неожиданно «воскрес». Я привезла его домой, помыла, переодела, уложила в кровать. Он лежит весь пунцовый от высокого давления. Я сижу в позе «уставшей обезьяны» с низко опущенными от бессилия руками. Смотрю на него — и мне хочется подойти к кровати и задушить его подушкой… Этот момент стал поворотным. В тот же вечер мне позвонила подруга, предложила отправить сына в ребцентр — и я решилась.
«А он хорошо покушал?»: знакомство со своей созависимостью
Сына забрали в центр, а я не находила себе покоя. Замучила всех консультантов, каждый день звонила с ворохом вопросов: «А он покушал? А он поспал? А вы помните про инсулин? Вы точно хорошо за ним присматриваете?». Очень переживала: у него такое слабое здоровье, как он там без меня?! К счастью, в какой-то момент консультанты мягко предложили нам с сыном поработать с психологом. На первом же сеансе психолог поняла, что мне самой помощь нужна не меньше, чем сыну. Так я узнала о созависимости. Мне объяснили, что созависимость — это прежде всего гиперконтроль. Даже когда сын повзрослел, я не нашла в себе сил поверить в это, отпустить его. Не признавала сына полноценной отдельной личностью, жила его жизнью.
«Злейший враг своему ребенку»: последствия созависимости
В работе с психологом я поняла, что лишь усугубляла зависимость сына! Своей гиперопекой я полностью освободила его от личной ответственности: мама всегда позаботится, отвезет в больницу, даст денег, раздаст долги. Зачем самому напрягаться? И я осознала, что если не изменюсь сама, то после лечения сын попадет в те же условия, которые «подпитывали» его зависимость: снова рядом будет гиперопекающая мама, которая контролирует каждый шаг, разрушает самооценку, не позволяет принимать самостоятельные решения.
Друзья! Если вы тоже нуждаетесь в проработке созависимости, мы можем вам в этом помочь. Мы запустили группу поддержки для родственников зависимых. На группе мы:
Изучаем механизмы зависимости и созависимости
Общаемся с экспертами и задаем вопросы
Разбираем деструктивные чувства и убеждения, узнаем, что за ними скрывается
Прорабатываем ошибки в своем поведении
Получаем практические задания
Ощущаем эмоциональную поддержку и сопровождение
Общаемся и делимся опытом с другими участниками группы, расширяем и закрепляем знания и навыки
«Срывы и неблагодарность»: борьба с созависимостью
Я не верила в успех, но от отчаяния согласилась работать с психологом. Она давала мне рекомендации и задания, а позже я начала ходить на группы созависимых. Там я познакомилась с другими мамами, женами, и поняла — я такая не одна, у нас общие проблемы и последствия. Поэтому я взяла себе персонального наставника и начала полноценно работать по 12 шагам — знаменитой программе лечения зависимости и созависимости.
Моя жизнь начала меняться. Я училась отказываться от гиперконтроля и гиперопеки, которые не приносили результат и отнимали все силы. Появилась «базовая» радость, вкус к жизни.
Но были срывы. Когда сын закончил лечение, мне очень хотелось его опекать и поддерживать. Это было против правил, но я постоянно приезжала к нему, привозила продукты и одежду, заботилась.
И сразу же столкнулась с последствиями! Почувствовала от сына неблагодарность: он снова «расслабился», вошел в привычную колею, стал капризным и требовательным. И тогда я поняла, зачем в программе нужны эти строгие запреты.
«Теперь мы говорим на одном языке»: как изменились отношения в семье
Мы с сыном и раньше были близки, но скорее в одностороннем порядке, через мою гиперопеку. А теперь мы два взрослых человека, и каждый несет ответственность за себя. Мы начали говорить на одном языке, общаться на равных. Обсуждаем любые проблемы и радости, у нас нет запретных тем.
И я вижу, что мой сын по-настоящему повзрослел, стал мудрее. Он работает, у него есть жена, семья. Теперь уже не я учу его жизни, а он может давать мне ценные советы и поддержку.
Мы прошли тяжелый путь и гордимся друг другом.
«Я не буду его спасать»: план действий на случай срыва
Благодаря терапии я смогла отделить свою жизнь от жизни сына. Да, я его очень люблю, переживаю. Но это его путь. Сейчас он трезв уже 5 лет, и у него все хорошо. Но если случится срыв, я не буду его «спасать». Я знаю, что у него есть все нужные инструменты, чтобы справиться самостоятельно. А я за него уже не в ответе. Сейчас я живу свою лучшую жизнь, чувствую себя более легкой. Начала видеть перспективы завтрашнего дня.
Как будто морок развеялся! Раньше я засыпала и просыпалась с тяжелыми мыслями. А сейчас думаю «Как же хорошо, что «завтра» снова наступит!». Я решилась на переезд в другую страну, купила дом, вяжу, занимаюсь собой. Много путешествую, знакомлюсь с новыми пейзажами и культурами, расширяю кругозор и каждый день наслаждаюсь жизнью. Счастье — это не точка, а процесс. Я живу в состоянии «здесь и сейчас». Прошлое не изменить, будущее неизвестно. Но я могу каждый день делать то, что меня радует и вдохновляет.
Друзья! Если вам или вашим близким нужна помощь в преодолении зависимости, если подозреваете у себя или близкого наличие психиатрического расстройства, обращайтесь.
Comments